ГоловнаСуспільствоВійна

«З двома нашими батальйонами я б міг зачистити Донецьк»

Братья Янголенко - харьковчане, бывшие бойцы "Беркута", бывшие УНСОвцы, патриоты, которые стали комбатами спецподразделений "Харьков-1" и "Слобожанщина" и воюют в АТО. То, что известно о них из интернета, сбивает с толку: командиры, гордящиеся своими непьющими бойцами, все время операции на востоке без потерь - и кляузы от подчиненных, обвиняющих начальство во всевозможных грехах.

К сожалению, старший из братьев, комбат "Харькова-1" Сергей, не смог дать интервью по приглашению LB.ua - зато комбат "Слобожанщины" Андрей Янголенко посетил редакцию вместе с женой Инной, возвращаясь из небольшого отпуска в Карпатах. Оба - в военной форме, в одинаковых футболках “Смерть ворогам”, даже внешне - похожи.

Инна, коренная львовянка, познакомилась с Андреем, когда он проходил срочную службу в Виннице, в спецподразделении Ягуар. «Буквально два месяца там пожили. Он меня с выпускного забрал в Харьков – и все», - улыбается женщина, вспоминая историю их знакомства.

До этого года она 15 лет сидела дома с детьми. У четы Янголенко их двое. Сегодня оба супруга стали на защиту страны, став участниками АТО на востоке. По закону, жена не может быть в прямом подчинении у мужа, во избежание коррупции - поэтому Инна записалась в батальон своего деверя. Теперь они всегда рядом - в атаке и на ротации.

Фото: Макс Требухов

Два брата-комбата

Виктория Герасимчук: Ваши с братом батальоны часто выполняют совместные задачи?

Да. У нас был сводный отряд в АТО: «Харьков-1» плюс «Слобожанщина». Мы провели много успешных совместных операций. И у нас — ни одного убитого, ни одного раненого.

Например, 28 августа мы прибыли в Мариуполь, в штаб АТО. На встретили генералы и говорят: ребята, вы единственные свежие, надо войти в Волноваху, пока туда не вошли дээнэровцы. Мы спрашиваем: «А кто там? Кто нас прикрывает справа, кто слева?». «Никого нету». О’кей, не вопрос.

ДНР вообще как захватывают поселки: наши отходят, они заходят, ставят два кирпича, и все - уже их поселок. Мы зашли в Волноваху. Взяли в штабе АТО противотанковые мины. Заминировали все танкоопасные направления. А на диверсионно-опасных направлениях сделали засады — с гранатометами, с пулеметами, с автоматами. Три дня мы были там сами, держали город. Отбили восемь яростных атак со стороны ДНР. Они посылают разведку — мы ее уничтожаем. Короче, пресекли все попытки врага войти в Волноваху.

А если б Волноваха тогда пала, то и Мариуполь уже был бы не украинский, уже и дорога на Крым была б открыта. В тот момент наша армия была далеко. СБУшники слушали переговоры ДНРовцев, чеченцев. Говорят, у них была паника: «Мы туда больше не пойдем, там два карательных батальона, это ловушка».

Даже министр обороны России Шойгу в каком-то своем выступлении говорил, что мы - карательные батальоны. Правда, мы потом сделали ему пару замечаний — записали свое видеообращение. Посоветовали ему учить украинский язык, чтобы правильно произносить слова. А то он вместо «Слобожанщина» сказал что-то вроде «Слобожаница».

Плюс мы сразу организовали полицейскую миссию, поскольку у нас есть такие полномочия.

Андрей(слева), Сергей(справа) и Инна Янголенко
Фото: www.slobozhanshchina.kh.ua
Андрей(слева), Сергей(справа) и Инна Янголенко

В.Г. Я знаю, это большая проблема в добровольческих батальонах - если они ловят сепаратиста, то потом не знают, что с ним делать.

Да, военные даже не имеют права подойти к человеку документы проверить, если у него нет ружья за спиной, конечно. А мы - милицейский батальон, у нас есть полномочия. Мы повычисляли всех наводчиков, корректеровщиков, агентов сепаратистов. Сразу повязали - и отправили в штаб АТО для дальнейших разбирательств. Много работали по адресам, ДНРовцев вычисляли - тех, что призжают на побывку. Были и комичные случаи: приехали на адрес, а он кинул сумку - и через огород... Мы его там поймали свежего. Даже с деньгами, как он приехал.

Нелли Вернер: У вас в батальоне только добровольцы служат?

Добровольцы, но професионалы. Сталкивались мы с разными добровольцами, есть у нас горький опыт. Например, доброволец кричит, что патриот, но от армии он косил — “белый билет”. Пару человек просочилось таких. Как только эти люди столкнулись с трудностями — все, патриотизм куда-то делся. Стали чуть ли не «на голову» косить, жаловаться во все инстанции непонятно на что.

Н.В.: А что с такими делают, отчисляют?

Да, отчисляем. Есть же испытательный срок - год. Они отчисляются как непрошедшие испытательный срок.

В.Г. Вы сами подбирали бойцов в свой батальон?

Да. Отдавал предпочтение людям, которе имеют опыт участия в боевых действиях, потому что у меня самого есть боевой опыт. С 14 лет мы с братом состояли в харьковском УНСО, помогали нашим братьям в Приднестровье — так что у меня с того возраста опыт участия в войне. К тому же, нас еще родной дедушка обучал правильной военной тактике. Той, что работала в уличных боях во время Великой Отечественной войны. Тактике, которая выработалась путем проб и ошибок. Тактика, которой обучают наши спецпродразделения, не работает. Из-за этого гибнет столько людей на войне.

Н.В.: Неправильный алгоритм?

Алгоритм неправильных действий. У нас изначально в батальоне алгоритм правильных действий, проверенных Великой Отечественной. Он включает все - штурм здания, как заходить, как быстро передвигаться. Благодаря этому, в том числе, у нас нет погибших и раненных.

Фото: vk.com/kharkiv1

В.Г.: Но если постоянные артобстрелы - тактика, наверное, не спасет от потерь?

Да нет, то же самое. Вот, например, «Град» накроет в чистом поле, конечно. А если наш батальон садится в городе, уходим в подвалы - и все, никакой «Град» не страшен. Если командир не понимает, что делать, то выводит людей в поле. А там мимо ехал сочуствующий дээнэровцам, на GPS отметил расположение наших войск, по квадрату ударил «Град» - и все, людей нет. Это я сейчас реальную историю рассказываю.

ДНР не зря по школам, по детским садикам прячутся. В прямом столкновении они не очень воюют. Сколько у нас было столкновений с ними — с росийскими войсками, с чеченцами, с ДНРовцами, с донскими козаками — это вообще разбойники. Так вот, мы их всегда били, захватывали в плен. В прямом боестолкновении они трусы. Видят оружие — все.

В.Г.: Часто приходится слышать от военных жалобы на высшее руководство. Якобы это из-за их приказов случаются проколы и гибнут люди. Словом, “нассливают”. А вот сейчас я вас слушаю - и складывается впечатление, что вы сами принимаете решения о том, как проводить операцию. Как так?

Конечно. А кто должен принимать решение, если генерал сидит за 50 км от проведения спецоперации? Генерал от штаба АТО ставит перед нами задачу. А мы сами ищем подходы, как ее выполнить. Мы планируем спецоперацию, моделируем, готовимся. Если задача - ликвидация банды, то создаем для подготовки примерно такие же условия. Например, находим какой-то заброшенный дом - и прорабатываем там все с боевыми патронами. Все, как положено.

В.Г.: И ваше руководство, на самом деле, не знает, где вы в какой момент находитесь?

Они знают, что мы пошли выполнять задачу. Но где мы – не знают. Мы же телефоны с собой на операцию не берем. Потому что по скоплению телефонов сразу будут вычислять, где мы.

Представьте себе, пошли на задание 500 человек с телефонами. Операторы - МТС, Киевстар - российские. Россияне посмотрели: чистое поле или лес, скопление телефонов. Все. И не надо никакого «слива».

Фото: vk.com/kharkiv1

“Прощай, алкоспецназ”

В.Г.: Можете рассказать, как создавались ваши батальоны, ваш и брата? Вы ведь раньше работали в милиции, в “Беркуте”.

Мы всю жизнь занимались спортом. Выступали по боям без правил, по рукопашному бою. До армии участвовали в организации УНСО харьковской.

Потом я служил в “Ягуаре” - это спецназ внутренних войск. Сдал экзамен на краповый берет - в спецназе выше награды нет. Это очень сложный экзамен: надо лучше всех отстрелять, пробежать кросс в бронежилете, автомат без ремня, и так далее. Потом провести 5 боев по 3 минуты без перерыва. Люди по 10 лет пытаются сдать этот экзамен, и не могут его пройти.

После армии я перешел на службу в “Беркут”, который тоже относится к “краповым беретам”, но без сдачи экзамена. Это милицейский спецназ.

Когда начался Майдан, у нас пошли разногласия с руководством. Командир - Лукаш Владислав - был проросийский, тот, что на Майдан харьковский “Беркут” возил.

Н.В.: Вас тоже хотели сюда направить?

Нет. Они нас боялись брать, потому что считали, что мы их будем бить, начнем бунт. Считали, что мы для них неблагонадежные, патриоты Украины.

А с “Беркутом” у нас была комичная ситуация. Лукаш и его люди приехали с Майдана, уже получив там по соплям. Лукаш напоил все это войско свое и вооружил. А нам с братом надо было на службу заступать. И дежурный нас вызвал: типа, выйдите во двор. Мы выходим вдвоем с братом. И видим там это все пьяное войско с автоматами: “А, вы, фашисты!” - направляют на нас автоматы. У них план был, я так понял, побить нас и выкинуть - вроде коллектив нас отвергнул.

И что вы думаете? У них не получилось. Я ж достаю нож: “Ну что? Кто там?”, - и все эти “беркуты“ серунами оказались (смеется). С автоматами против ножа моего не пошли. Мы спокойненько садимся в машину, говорим: “Прощайте, алкоспецназ”, - потому что они там водку только и квасили. И мы из “Беркута” прикомандировались к УБОПу харьковскому. И ездили туда, куда “Беркут” отказался ездить - сепаратистов отлавливать в Харькове. В Харькове на тот момент были эти спартаки (Спартак Головачев - участник Антимайдана, один из лидеров местных сепаратистов - ред.), всякая нечисть сепаратная - мы их всех поотлавливали по адресам - и в каталажку, и провели работу. Пока Лукаш со своим пьяным “Беркутом” жевали сопли и кричали: "Россия, Путин нас спасет!".

Н.В.: Когда это было?

Как только Майдан закончился. Когда в Харькове ОГА захватывали, мы с братом вдвоем единственные из “Беркута” защищали здание, и в тот день его не захватили, потому что мы правильно, четко руководили Внутренними войсками, которые перед нами стояли, мы их направляли. А все эти сепары орали: “Беркут” - герои!”. Как вдруг видят - мы по форме “Беркута” вдвоем стоим. И такие, все тише: "Беркут - герои"... Они только полезли к ОГА - мы стали их душить. Короче, не прошли они.

Фото: EPA/UPG

В.Г.: А сколько с вами было ВВшников?

Человек 300. А сепаратистов, тех, что приехали из России, -.около 10 тысяч. И в тот момент они не смогли захватить обладминистрацию.

Но когда через неделю вывели харьковский “Беркут” туда, он сразу открыл задние ворота, и ее “захватили” сепаратисты.

В.Г.: А где сейчас все ваши коллеги по “Беркуту”?

Работают там же. Только переименовали их - и все. И никого не уволили, все как положено. Был раньше СБМ, сейчас - что-то непонятное. Все те же на манеже. Любят Россию.

В.Г: Они не могут как-то содействовать диверсиям в Харькове?

Я думаю, как раз из-за того, что они патрулируют город, у нас взрывы и так далее. Понятно, что если будет ехать сепар, они его поцелуют, и он дальше поедет. А так они занимаются тем, что ездят на своих хороших машинах и лопушат народ на деньги.

В.Г: А как так получилось, что на таком общем фоне вы с братом стали УНСОвцами, патриотами?

Нам еще дедушка, Коцюба Степан Данилович, с детства привил любовь к украинским традициям.

В.Г.: Он тоже родом из Харькова?

Нет, из Киевской области. Там село Мотыжин, кажется, и рядом Рогачев. Оттуда бабушка и дедушка. Он нам про казаков украинских рассказывал, и тактику показывал, которая работала в Великую Отечественную войну. Он у меня воевал, Рейхстаг брал.

В.Г.: А вы читали о том, что ДНРовцы якобы воюют, в том числе, за память Великой Отечественной, за своих дедов?

А.Я.: За каких дедов они воюют? Это мы воюем за своих дедов. А они - непонятно за что. Это бандиты, беспредельщики, которые грабят, насилуют, режут, убивают.

В.Г.: Расскажите, все же, когда и при каких обстоятельствах были созданы ваши батальоны.

14 апреля. Мы как раз 3 дня до того, как нас назначили комбатами, ездили Спартака ловили и всех этих сепаров, что захватывали ОГА, оплотовцев.

В.Г.: А до этого милиция “Оплот” не пыталась прижать?

До создания наших батальонов их прижимали только мы: я, брат и еще 5 человек, которые ездили и ловили их по адресам. А милиция была деморализованная, инфантильная. Они сами расступились, когда сепаратисты заходили в ОГА.

Н.В. Так как вы с братом все-таки стали комбатами?

Уже после этой комичной ситуации нам поступило предложение от Арсена Борисовича Авакова. Он же харьковчанин, знает нас еще по УНСО, знает, что мы патриоты Украины.

Фото: www.slobozhanshchina.kh.ua

В.Г. То есть, это Аваков вам выписал полный карт-бланш на создание батальонов, отбор людей для них?

Да, по закону я, как командир батальона, сам набираю людей.

Н.В.: Как проходил набор в ваш тербат? Развешивали по городу обьявления?

А.Я.: У нас это все было при МВД, получается, областное управление дало добро на формирование спецподразделения. Отправили об этом сообщение по районным отделениям милиции. И к нам перевелось много милиционеров. Те, что очень себя хорошо зарекомендовали в боях, по дисциплине - именно бывшие милиционеры. Плюс наши подразделения единственные, где бойы не пьют и не курят.

В.Г.: А где вы нашли столько специалистов, чтоб не пили и не курили?

Чтоб вы понимали, какой отбор был - из тысячи человек я взял только 20. Поэтому мы и выполняли задачи, которые другим спецподразделениям не под силу, даже страшно было подумать - сунуться на вражескую територию и выполнить эту задачу.

“Вы там геи, мягко выражаясь”

Н.В. А за какую операцию вы награду "За личное мужество и героизм" получили?

За множество спецопераций министр отметил, (Андрей достает пистолет) вот этим АПС, пистолетом-пулеметом Стечкина. Брат получил в награду "Форт-14".

Фото: Макс Требухов

Н.В.: Инна, а вам тоже дали награду?

(Андрей отвечает за Инну) Да, Инна получила такой же АПС. Она учасвовала в операции по спасению полковника СБУ из плена. Прикрывала наш отход. Мы полковника освободили. Говорим ему: беги туда, к автобусу. А в автобусе Инна. Заходит туда худой подозрительный мужик. Она ему: "Мужик, ты кто?" - чуть не пристрелила полковника. Ну ничего, нормально разобрались.

В.Г.: Инна, а у вас есть какая спецподготовка или образование военное?

И.Я.: Да, мы два месяца готовились.

А.Я.: Она же со мной всю жизнь живет. Все это видит, все знает. Оказалась морально устойчивее многих мужчин. Было у нас трое таких, которые не выдержали нервного напряжения, мы их в тыл отправили.

В.Г.: Это те, которые потом заявили о коррупции в вашем батальоне?

Да. Чтобы вы понимали, тот, кто писал, как оказалось, служил раньше в ОБНОНе, и был оттуда уволен из-за громкого дела, когда СБУшники целый синдикат хлопнули в Харькове. Этот негодяй, оказывается, был в синдикате. К нам он пришел под фамилией жены.

Мы его поймали на манипуляциях с антишоковым препаратом - буторфанолом. Мало того, что он уколол его себе, наркоман, так еще и в шприц-тюбики других бойцов залил воду, и заклеил их суперклеем. Это уже настоящая диверсия. Мы его разоружили и под конвоем отправили в Харьков.

Еще двое, которые с ним письмо писали - какие-то непонятные ультрасы с фашистской идеологией (как мы уже потом узнали, наведя справки).

Мы их отправили на боевое задание - они сильно испугались и начали под дураков косить, бред всякий нести про то, как они будут вспарывать животы беременным донетчанкам. Отправили их домой: зачем нам такие нужны?

Они полтора месяца просидели в Харькове, но их никто не уволил почему-то. И вот уже когда мы возвращались на ротацию, после 60 суток в зоне боевых действий, эти трое бросают заявление в прокуратуру…

Наши с братом отряды смеялись с этого заявления до слез. Никаких доказательств у них нет. Никто в АТО на нас не жаловался. Наоборот, люди обращались напрямую к нам, чтобы мы помогли, милиция ведь там бездействует. Мы в Волновахе всем раздали свои телефоны. Даже детскому садику помогали - позвонила заведующая, сказала, что у них кончились деньги, и завтра либо свет отключат, либо питание перестанут доставлять. Мы поехали, решили вопрос, чтоб были и свет, и питание.

Фото: www.slobozhanshchina.kh.ua

Н.В. В интернете была информация, что заявление против вас подписал личный состав батальона. На деле только три бойца подписались?

Еще подписались 33 человека, которых мы пытались вызывать на ротацию, а они уходили на больничный - не под заявлением в прокуратуру, а под письмом генералу в Харьковской области. Это, в основном, новые люди, которые даже меня в глаза не видели.

Н.В.: А какой им был смысл это писать?

Смотрите, вот, например, комбат в зоне АТО воюет - а они пишут: “с нами никто не проводит стрельбы”. А где должен быть комбат, когда воюет подразделение? На передовой, правильно? И они все - каждый, оказывается, подписался за свое. Это же насмешка над здравым смыслом. Нашему бойцу звонит это один из подписантов и говорит: ты слышал, что мы там зачудили? А наш ему говорит: вы там геи все, мягко выражаясь.

В.Г.: Так это месть или какой, по-вашему, был мотив?

Да какая месть, если они меня в глаза не видели? Я ж говорю, какая-то умственная слабость. Они подисались, а потом 5 или 6 человек обратились в прокуратуру.

Остальные уже не писали - им обьяснили, что за клевету будут отвечать.

Из этих шестерых три человека нигде не были, не участвовали.

По их письму к нам приехала инспекция в зону АТО. Проверила все адреса, по которым якобы отжимали машины. Информация не подтвердилась.

И что вы думаете? Мы возвращаемся в подразделение, и все эти негодяи быстро переводятся в другое подразделение, новое - "Східний корпус" называется.

Сейчас прокуратура заканчивает проверку, и, если у нас будет желание этим заниматься, мы подадим на них в суд за клевету. Они просто порочат имя подразделения, которое совершило массу подвигов.

Женщина на войне

Н.В.: Инна, а когда вы пришли в батальон устраиваться - вы сдавали тесты на физическую подготовку?

И.Я.: Было два месяца подготовки – огневой, в основном. Училась стрелять, перемещаться. Подготовку вместе с нами проходила еще одна девочка, но перед войной она начала часто плакать – на всех стрельбах…

А.Я.: И к ней все относились, как к девушке. С нее пылинки сдували.

Н.В.: То есть вы единственная женщина в двух батальонах?

И.Я.: Сейчас - да.

Фото: www.slobozhanshchina.kh.ua

В.Г.: Какую работу вы выполняете большую часть времени?

И.Я.: В начале становления батальонов - каждый день кормила всех, смотрела, чтобы одеты-обуты были.

А.Я.: Вплоть до того, что кашу всем насыпала - потому что бойцы как стадо набрасываются, сразу все хватают.

И.Я.: Их самих на себя оставлять нельзя было. Но огневую подготовку, все полигоны я всегда с ними проходила наравне.

А.Я.: Она стреляет гораздо лучше многих бойцов.

В.Г.: В боевых действиях тоже принимали участие?

А.Я.: Конечно. Она даже из гранатомета попала в джип вражеский, чтоб вы понимали. Когда разведка ДНР пыталась прорваться мимо нас.

Н.В.: Как вам вообще среди мужчин? Вы столько с детьми сидели, а тут совершенно другая обстановка.

И.Я.: Мне комфортно.

А.Я.: Если дано человеку - у него все будет отлично получаеться, даже если до этого он всю жизнь другим занимался. А можно 20 лет человека в спецподразделении обучать, но если ему не дано, то он так и не проявит себя в боевых действиях.

Н.В.: Инна, а когда вы решили пойти служить, что сказал муж? Как вы вообще договорились, он был не против?

А.Я.: Нет, конечно. Устала она дома сидеть. У нее мнение такое же, как у меня. Если все поднимутся, и женщины и мужчины - нас не победят.

Н.В.: А дети с кем остались?

И.Я.: С бабушкой. Они у нас уже, в принципе, не маленькие. Почти 16 и 14 лет.

«У россиян, если они еще раз зайдут, армии не останется»

В.Г.: Какое у вас будет следующее боевое задание, уже знаете?

А.Я.: Посмотрим. Основную миссию мы выполнили, но без милицейских подразделений там (в зоне проведения АТО – ред.) никак. Войска войсками, но там много агентов, диверсантов среди населения. И бороться с ними, выполнять полицейскую функцию могут именно такие подразделения, как наши. Заниматься вычислением этих всех наводчиков, агентов, которые стояли на блокпостах ДНР и приехали на побывку. Местная милиция в зоне АТО бездействует – потому что у них предложения от обеих сторон. Придут белые - оденут папаху белую, придут красные - оденут красную.

Н.В.: А сколько вы уже на ротации?

И.Я.: С 31 октября.

Н.В.: И когда обещают вернуть вас обратно?

А.Я.: Еще ничего не обещают. Мы не хотели уезжать, нам говорят - едьте. Мы сказали - пришлите письменный приказ, чтоб не обвинили нас в том, что мы покинули расположение самовольно. Прислали.

В.Г.: Как вам кажется, есть ресурс сегодня у сил АТО, чтобы продвигаться вперед?

Ресурса у сил АТО достаточно, чтобы полностью зачистить захваченные города. Мы лично били росийских солдат, били этих же чеченцев, казаков - они намного хуже нас воюют. Они не профессионалы. Например, зашло в Украину 30 тысяч российских войск. А вышло только 16 тысяч. Как Путин объяснит, где 14 тысяч их полегло?

Наши развечики - те, что с донецкой пропиской, ездили смотреть - насчитали 200 «Камазов» с российскими военными убитыми. У россиян, если они еще раз зайдут, армии не останется. Они воюют очень плохо. И теперь я понимаю, почему во время Великой Отечественной войны из 16 тысяч Героев Советского Союза 12 тысяч были украинцами.

В.Г.: Но у россиян же есть опыт Чечни, в конце концов?

Очень плохой у них опыт. У меня пацаны - даже те, что до этого в боях не участвовали - потом российских солдат били. Наши лучше воюют. Их опыт с этой войной не сравнится. Что чеченцы, что россияне трусливые. Сколько у нас с ними было боев – у них больше пафоса, чем дела.

В.Г.: А местных ДНРовцев вы встречали? Они говорят, что их шахтеры – супер-солдаты.

Конечно, встречали. Они никакие. Алкаши и наркоманы. Тоже их лупасили. С двумя нашими батальонами я бы мог зачистить Донецк. Стоит их блокпост - мы его из гранатометов обстреляли, они убежали. Мы можем зайти и занять этот блокпост. Они могут только «Градами» стрельнуть за 5 километров - и все. Это не воины.

В.Г.: По вашим данным, какое примерно сейчас соотношение россиян, чеченцев, донецких среди бойцов ДНР?

Ну, русских уже перебили – они вглубь ушли, километров 15 от нашей границы. В основном, там действуют разрозненные банды донских казачков, чеченцы приезжают, плюс местные. Они между собой враждуют – ЛНР, ДНР, войско донское.

Н.В.: Почему не отдается приказ зачистить Донецк?

Приказа нет, потому что эти негодяи прячутся между мирными жителями. Иначе Донецк бы уже давно зачистили.

Вся загвоздка в мирных жителях, которые сидят в Донецке по домам. Они не дают начать полномасшатбные боевые действия. Мы же не фашисты, чтобы артилерией обработать Донецк, правильно?

Сейчас мы можем задействовать диверсионные группы, заходить, бить их потихоньку.

В.Г.: У нас достаточно спецназа, чтобы зачистить такой большой город?

Конечно. Приведу пример одной спецоперации. У меня 40 бойцов прогнало 200 российских военных. 40 против 200 - и они сбежали. Это реальные цифры, реальное военное столкновение - уровень наших бойцов и их уровень.

В.Г.: А мирное население, по вашим ощущениям, поддерживают по большей части ДНР или им уже все равно?

Те населенные пункты, которые соприкоснулись с террористами, теперь полностью проукраинские. Это я вам говорю без преувеличения. Даже те люди, кто голосовал на референдуме.

Районы, которые соприкоснулись с бандитским беспределом, нас со слезами встречали и помогали по всем направлениям. Мы обеспечивали безопасность на выборах – такого никогда не было, чтобы в Донецкой области Волновахский, Володарский районы проголосовали за патриотические политсилы, как в этот раз.

В.Г.: Из тех украинских военных, с кем вы сталкивались, какие части, по вашему мнению, наиболее профессионально работают?

А.Я.: Морская пехота – крымчане. Разведка тоже работает. Кстати, киевский «Беркут» (сейчас – СБМ) мы видели в Мариуполе, и когда поступила информация, что в Волновахе сепаратисты захватили райотдел, киевляне выдвинулись вместе с нами.

Н.В.: Вы говорите, что не берете с собой на операции телефоны. Выходит, только по рациям общаетесь. А как у вас со снабжением? Волонтеры помогают?

Да, у нас есть пара волонтеров. Помогают, но не деньгами, как нас обвиняли. Нет такого, что приходит, допустим, человек и говорит: “Вот вам там миллион долларов”. Приходят волонтеры, спрашивают: “Что вам надо?” Мы говорим: 10 лопат. Они нам привозят 10 лопат и фотографируют нас с этими лопатами в профиль, в анфас и сзади (смеется). Куда они дальше эти фотографии девают- я не знаю.

В.Г.: Они отчитываются перед людьми о том, что купили.

Да. Наверное.

Н.В.: А теплой формой, касками вы обеспечены полностью?

На данный момент - да. Благодаря тому, что 30 негодяев у нас убежали - пока мы обеспечены всем.

Фото: www.slobozhanshchina.kh.ua

В.Г.: Вы получили форму, каски и остальное от МВД?

А.Я.: Смотрите, волонтеры нам купили бронежилеты 4-й степени защиты. Каски нам передало Харьковкое ОВД, а им (кивает на Инну) - из Киева Арсен Борисович передал каски. Хорошие каски, «шуберты». Одна стоит 12 тысяч грн.

И.Я.: Вот тепловизора у нас до сих пор нет.

А.Я.: В принципе, грех на что-то жаловаться. Мы же, чтоб вы понимали, сами себе быт налаживали в зоне АТО. Бойцы моего батальона каждый день принимали душ и через день стирались - там, где рядом стояли солдаты черные, как земля. Плюс, мало того что мы проводили спецоперации - я с ними еще в зоне АТО учения успевал проводить. Они повышали боевую подготовку. Все зависит от руководства. Если стоит бедный солдат, с него земля сыплется – это вопрос к его командиру.

В.Г.: Вам не предлагали в Верховную Раду депутатом идти?

Когда люди шли в Раду, мы были в зоне АТО, воевали. Нам было не до этого.

В.Г.: Я так понимаю, что в професиональной среде к людям вроде Семенченко относятся со скепсисом.

Ну, да (смеется). Мы не будем об этом.

В.Г.: Как вы видите дальше свою жизнь, когда война закончится? Чем бы хотели дальше заниматься?

Я считаю, что нужно убрать такие подразделения, как «Беркут», «Грифон», ППС - и эти функции отдать нашим батальонам. Чтобы было как в Америке - спецподразделение СВАТ, которое и штурмует, и антитерор, и патрулирует. Мы бы заняли полностью эти ниши. Такое заявление было, и, я думаю, если Арсен Борисович сказал, то сделает. И костяком нового подразделения будут наши батальоны.

Неллі ВернерНеллі Вернер, журналістка
Вікторія ҐуерраВікторія Ґуерра, журналістка, заступниця головного редактора
Читайте головні новини LB.ua в соціальних мережах Facebook, Twitter і Telegram