Донбасс — это край трудовых мигрантов. Их направляли сюда или же они сами съезжались со всего Союза. Это край заводов. А что такое сотрудник завода — это рабочий муравей, жизнь которого расписана от и до, а каждый новый день дублирует вчерашний. Со временем, когда заводы захирели, когда останавливались неликвидные цеха, люди оказывались на улице и вынуждены были искать источники пропитания. Кто-то начинал работать на себя, кто-то отправлялся на заработки в Москву, Киев, Европу.
Так ломались устои жизни в муравейнике. Так формировалась самостоятельность мышления. С последствиями этого мы сейчас и сталкиваемся. Но сторонников Украины среди этих людей, как минимум, не меньше, чем противников. Другое дело, что те самые трудовые мигранты, о которых говорилось выше, и их потомки, когда-то оторванные от своих корней, так и не приросли корнями к Украине и идентифицируют себя то с Россией, то с Донбассом.
...Краматорск живет нарочито мирной жизнью. Возле захваченного исполкома люди в выходные или просто гуляли, или катались на роликах и велосипедах. Но спокойствие — только на улицах. Внутри же семей вырыты километры окопов, на входах в комнаты стоят противотанковые «ежи», холодильники охраняет спецназ. Разногласия возникают не только между разными ветвями целых родов, но и внутри семей по линии «родители-дети», «братья/сестры». Многолетняя дружба перечеркивается разными политическими взглядами. Город вулканизирует изнутри...
***
Это не самое приятное чувство – посещать родной город на «гробки» и понимать, что через 9 дней поминать могут уже тебя. Да, шанс – один из миллиона. Но он есть. Неприятное чувство.
Первое впечатление
С вокзала ранним утром еду в маршрутке вместе с Сергеем из Константиновки. От него уже несет легким перегаром. Но Сергей незлобный. Он приехал в Краматорск за «чубатыми» цыплятами. Хочет хоть как-то отвлечь престарелую маму от просмотра инфарктных новостей. Сергей говорит, что учился в «Щуке» и травит анекдоты о предпоследней еврейке Ленинграда «Крайцер Авроре». Неожиданно спрашивает: «А вы – украинец?.. Я тоже». Потом находит в себе польскую и много других кровей. Выходя из маршрутки, говорит: «Главное, чтобы родители были живы. Я вот два раза разводился, и каждый раз только мама меня уберегала от каких-то глупостей. Я ей сейчас говорю: «Поживи еще пару лет для меня…».
Я исследую город из окна маршрутки и, признаться, не вижу ничего радикального. Даже «борды» о единстве Украины не замазаны, не сорваны, а лишь декларативно заляпаны какой-то смесью. За три дня своего пребывания я не заметил ни одного российского флага, вывешенного на балконе. Впрочем, как и украинского.
«Свободный художник»
Мой виноградник (так у нас называются дачные наделы) находится в непосредственной близости от аэродрома. Так что о взрыве украинского вертолета я даже не узнал одним из первых – я это услышал. Там, где дорога делает зигзаг к зданию аэропорта, через какое-то время собирается толпа. В ней просто любопытствующие и любопытствующие провокаторы. Последние пытаются вступить в конфликт с украинскими спецназовцами, негодуя из-за того, что их не пускают «посмотреть что случилось». Долговязый полудурок натурально кричит в лицо спецназовцу: «У тебя дочь в школу ходит, а моя не может! Из-за вас! Потому что у вас тут что-то взрывается». Я не знаю, есть ли дочь у этого гражданина, но ей, в любом случае, не позавидуешь: от принявшего с утра на грудь папочки теперь не скрыться даже в школе.
Рядом со мной возмущается какой-то наркоман. В ответ на претензии переходит в контратаку: «Ты тут что – за Америку, за НАТО агитировать будешь?». Атаку отбил, попутно выяснив, кем трудится «собеседник» – свободным художником. Сколько таких вот «художников» повылазило сейчас в городах Донбасса…
Чуть позже я узнаю, что местными беспредельщиками руководят два заслуженных авторитета – Комар и Шкрок. Мой собеседник говорит: «Это грамотный ход со стороны России – нормальные же люди захватывать здания не пойдут. Раньше алкаши просили на бутылку во дворах, наркоманы что-то воровали, а теперь одним наливают, а вторым дают деньги на дозу»… При этом люди, знающие Комара, говорят: он никогда не станет делать что-то за деньги. А кто сказал, что бандит не может быть идейным?
«Отцы и дети»
На самом деле, этот текст мог и в какой-то степени должен был называться иначе – «Отцы и дети». И тогда он как нельзя лучше характеризовал бы конфликт поколений, порожденный уже не разными взглядами на построение семьи и быта, а разными подходами к будущему страны. Но тут ведь какое дело: есть целые даже не семьи, а семейства, которые единодушны в своей симпатии к украинскому государству. Впрочем, это не о моей однокласснице Ольге. Она рассказывает: «Когда родственники приезжали в гости - это был капец. Как раз все поколения собрались и началась грызня.. Как я наблюдаю у родственников и знакомых, старшие, в основном, за Россию, а молодежь – за Европу. А наше поколение тоже разделилось. Некоторые же просто боятся, что война начнется, и согласны на что угодно, лишь бы не было войны».
С позицией «лишь бы не было войны» мне приходилось сталкиваться неоднократно…
«Две сестры»
Среди моих знакомых есть конфликт и внутри одного поколения. Алене – 38 лет, она бывший госслужащий, которой удалось создать небольшой бизнес, приносящий стабильный доход. Ирме – 31. Она трудится на заводе. Старшая сестра – активистка местного проукраинского движения, младшая – за сближение с Россией.
Чтобы вы понимали: в Краматорске сроду не было угольных шахт, это город машиностроителей. Местный гигант НКМЗ когда-то не декларативно, а по факту был градообразующим предприятием, давая работу 30 тыс. человек. С каждым годом дела у гиганта все хуже и хуже. А сейчас, когда Россия отменяет заказы, некоторые токари за месяц нарабатывают по 10 часов.
…И когда старшая сестра научилась зарабатывать сама, благополучие младшей зависит от ритма сердцебиения завода. Она голосует не только сердцем (этническая русская все-таки), но и кошельком.
«Россия нас не оставит»
Я снова в маршрутке и мне снова «повезло». Подле водителя, как по мне, сидит наркоман со стажем. Он ведет беседу с шофером. «Я уверен, что Россия нас не оставит», - и, как бы в подтверждение своих слов, сжимает правую руку в кулак и бьет им по воздуху. Водитель же, рассматривает вопрос чисто с коммерческой точки зрения: «Вот эта ДНР мне не понятна. Как это мы можем быть независимыми? Сами? Я этого не понимаю… Я больше склоняюсь к России. Там есть деньги».
«Там больше порядка. В Крыму за две недели выдали паспорта», - вставляет наркоман.
Я в помощь другу еду смотреть авто. На кону – переделанный грузопассажир. Как правило, подобные манипуляции с машинами производят в западных областях. Спрашиваю: «И что – бандеровцы не кусались?». Мужчина с легкой брезгливостью отвечает: «Так они же за деньги готовы…». И в подтверждение делает характерное потирание пальцами.
«Еще месяц такого, и вслед за Донбассом завоет и Киев»
Валик нормально «стоит» в городе – у него свое производство. Говорит, что ему пришлось развернуть маркетинг на 180 градусов и шерстить рынок России – украинский из-за кризиса становится неплатежеспособным. Он скрещивает пальцы, чтобы не сорвался заказ и в Западную Европу.Валик — прагматик. Он сокрушается по поводу изгнания Януковича: «Что же вы наделали в своем Киеве?! Нужно было дождаться выборов. Здесь бы люди сами пошли с ружьями против Януковича, если бы были фальсификации. А теперь по всей стране майданы...».
Валик говорит, что люди уже устали от неопределенности: «Настроения - уже пофигистические. Куча народа поддерживала Россию. Сейчас процент все меньше и меньше. Время работает против России».
Но он добавляет, что из-за отмены заказов из России простаивают заводы и растет социальная напряженность: «Еще месяц-полтора такого – и завоет не только Донбасс, но и Киев».
Роман
Ромка - местный патриот. Он неустанно постит в фейсбуке антисепаратистские посылы, а по вечерам расклеивает возле подъездов листовки с призывом не поддерживать террористов. В Славянске за такое расстреливают.
По его словам, в Славянске и Краматорске часть милиционеров, по предварительному сговору, сдала и Украину, и своих командиров. Так вчерашние старлеи стали начальниками.
Роман недоволен непоследовательностью и нерешительностью украинских силовиков. Дай ему волю – он бы «порвал» сепаратистов.
Ирина Алексеевна
Вторит ему и активная пенсионерка Ирина Алексеевна. Она говорит, что в Краматорске люди гораздо нетерпимее к сепаратистам, чем в соседнем Славянске: «Мою подружку злость берет, когда их показывают. Говорит, что так бы их и колола, так бы и колола».
Ирина Алексеевна полушутя называет себя «бандеровкой», при этом у нее есть родня в России. Она подкалывает сестру: «В Крыму подняли пенсию на 25%? А тебе на сколько – на 2%? Вот туда твоя пенсия и ушла». При этом с сестрой она уже почти и не разговаривает (та зомбирована телевидением), а вот племянник ее радует. Он на пару с женой (оба — этнические русские) планирует покинуть Россию, так как там (внимание!) резко возросли фашистские настроения.
Ирина Алексеевна с гордостью в голосе рассказывает, как в один из вечеров краматорские то ли школьники, то ли студенты, демонстративно спели гимн Украины возле захваченного сепаратистами исполкома. Добавляет: «Пусть те суки лопнут от злости».
Саня и Сергей
Саня и Сергей — два местных фермера. Сергей покрепче стоит на ногах — он классический фермер. Саня же больший акцент делает на приусадебное хозяйство. Сергей выступает за сближение с Европой: его продукция — пшеница, семочка — и так всегда находила там сбыт. Саня же боится, что ему запретят торговать молоком, мясом и другой продукцией собственного производства. Они часто спорят. Но каждый остается при своем.
"Что хорошего в то, что молоко стекает по рукам в ведро, а потом идет на продажу? Вот Европа и говорит о доильных аппаратах", - почти кричит Сергей. Саня всю жизнь пил такое молоко и вообще не понимает, в чем проблема.
А проблема в том, что один мыслит стратегически, а второй живет завтрашним днем. И доводы Сергея о необходимости внедрять европейские стандарты жизни (О! Вы же не знаете, что такое местные дороги) так же далеки для Сани, как и покупка собственного комбайна.
***
Люди в Краматорске могут разговаривать на каком-угодно языке, но в массе своей они одинаковые изнутри. Поэтому каждый трактует факты и события в соответствии со своими взглядами. Вот почему моя воцерковленная знакомая при каждом удобном случае повторяет чушь о бабушках, которые вернулись с Майдана наркоманками. Так ей сказал ее духовник из Святогорской Лавры. Если человек смог поверить в Иисуса, то почему он не может уверовать в наркоманов на Майдане?.. Политика, как и религия — это всего лишь вопрос веры.
Но есть и голос разума. Случайно услышал на улице разговор двух респектабельных семейных пар. «Какая к чертовой матери ДНР? Какая независимость? Что за бред они несут?», - сказал один мужчина.
Буквально через пару часов в местном бильярдном клубе я, опять-таки невольно, слушал рассуждения двух мастеров о том, что дай Донбассу газ по $200, как в Беларуси, и он спокойно обойдется без всех.
Прощаясь с другом детства, наставляю его: «Ну, ты меня понял — только за единую Украину». В ответ несется обескураживающее: «Я за тех, с кем мне будет лучше жить». Но Андрюха проявляет гуманизм: «В рамках единой страны, конечно. Без всяких там ДНР и Малороссий».
После своего визита на родину я одно четко знаю: за Краматорск, за Донбасс нужно бороться. Оставить этих людей один на один с сепаратистами — будет преступлением и против них, и против Украины. Но пока что так и происходит.