История знает всего два типа экономического развития. Самозарождение капиталистической экономики - снизу, и ее проектное построение - сверху. Первый тип - это то, что происходило в Западной Европе в момент начала создания современной капиталистической модели, начиная с XII века нашей эры (города Фландрии и Северной Италии). Так уж получилось в силу религиозных и многих других причин, что ни китайская, ни индийская, ни арабская культуры не обратили внимание на ремесленное, а потом и промышленное развитие, так, как это сделали на западе Европы. В неевропейских культурах если и совершались какие-то изобретения и промышленные разработки, то все равно общества быстро теряли к ним интерес, и потому они там быстро затухали. В то же время, начиная с XII века в западной Европе, технологическое производство промышленных изделий, сначала в промышленных гильдиях, а потом и на мануфактурах, постоянно совершенствовалось, пока не разрешилось, в конце XVIII века, Британской промышленной революцией, кардинально изменившей лицо мира.
После этой революции экспоненциально начинает расти, по отношению к остальному миру, не столько благосостояние британской знати, сколько достаток простых тружеников. Простые британцы во второй половине XIX века могли себе позволить из продуктов и коммунальных удобств значительно больше, чем даже средневековые британские монархи. Отрыв Европы по производительности и потреблению от стран других континентов стремительно нарастал весь XIX век, и практически весь XX век. Из прежних аутсайдеров Европа превратилась в мирового промышленного лидера, вместе со своей бывшей колонией США, которые обрели независимость в конце XVIII века. И нигде больше в мире похожие или иные эффективные способы промышленного производства не самозародились. Нигде в мире, вне западноевропейской цивилизации. Нигде больше и никогда.
Страны и империи докапиталистической эпохи, бывшие гегемоны, стремительно утрачивали свое влияние. Китай и Индия, производившие еще в начале XIX века вместе около 60% мирового ВВП, резко упали далеко вниз по сравнению с европейским ростом. Это произошло при отягчающихся обстоятельствах: Индия стала колонией Британии, а суверенитет Срединой империи - Китая серьезно пострадал после «опиумных войн», проигранных Британии, и в целом Западу, в середине XIX века.
Япония также стояла перед выбором - утратить свою независимость или как-то реагировать. Надо сказать, что Япония была тогда закрытой страной, и до бомбардировки в 1853 г. американским коммодором Перри города Эдо (ныне Токио) не хотела выходить из изоляции. Но элиты Японии быстро поняли, что после бомбардировки последует высадка экспедиционных корпусов, а победить, сражаясь мушкетами и холодным оружием против пушек и нарезного оружия, будет невозможно. Поскольку самозарождения современной экономики при сегунате Токугава не наблюдалось, государством была объявлена широкая программа модернизации в рамках Революции Мейдзи (1868-89 годов), с целью перенимания западноевропейских методик промышленного производства. Десятки тысяч японских самураев разъехались во все уголки цивилизованного мира с целью перенимания опыта технологий. В результате, уже в 1905 году, новый промышленный модернизированный «тигр» - Япония - наголову разбила отсталую в промышленном отношении Российскую империю в русско-японской войне.
Потом похожие истории повторялись в XX веке неоднократно. Страны Юго-Восточной Азии, которые желали присоединиться к цивилизованному промышленному миру, посылали свои делегации на Запад для перенимания опыта, приглашали западных специалистов, инженеров и консультантов, а также квалифицированных инвесторов, но главное - целенаправленно и методично, сверху (в рамках государственной политики) насаждали этот, ранее им чуждый, западный промышленный опыт в свои национальные экономики. Так же, как и ранее, до XIX века, экономическая история XX века тоже не знает примеров самозарождения (кроме как в западной и центральной Европе) современного промышленного рыночного хозяйства вне деятельности местных правительств, как проактивных провайдеров, в создании таких экономик (исключение - израильская промышленность была создана в результате переселения приверженцев европейской культуры из Европы и США, а также евреями-бывшими советскими инженерами и учеными, прибывшими туда в 1990-е годы).
Этими странами стали Тайвань, Сингапур, Южная Корея, Китай. На таком же пути сейчас Малайзия и Вьетнам. Особо необходимо отметить, что во всех этих странах проактивная промышленная политика правительств была применена к частным по характеру собственности экономикам (для этого коммунисты Китая и Вьетнама специально разрешили народу обогащаться и отменили запрет на частную собственность).
Некоторые руководители СССР в свое время, также понимали важность проактивной промышленной политики для развития национального промышленного производства, и осуществляли ее, но совершили при этом фатальную ошибку. Они не позволили в СССР развиваться частной собственности на средства производства. То есть, они лишили своих граждан правильных стимулов к экономическому развитию. И поэтому, стало только вопросом времени, когда левосоциалистическая экономика СССР рухнет. Это неотвратимо и произошло в 1991 году. В то же время 7 пятилеток Южной Корее с 1962 по 1996 годы принесли этой стране исключительный успех (в некоторые пятилетки ВВП Южной Кореи рос на 25% ежегодно), потому что экономика, как я указал выше, была преимущественно частной.
После достижения независимости в 1991 году, украинские лидеры совершили также фатальную ошибку. Они выбрали частный характер собственности на средства производства, что, безусловно, правильно, но при этом либеральный характер управления экономикой, что, безусловно, неправильно, как мы видим из вышеприведенного текста. Поэтому у нас и столь жалкие экономические результаты через 25 лет после оглашения украинской независимости. Мы умудрились даже разрушить те промышленные достижения, которые были достигнуты в социалистической Украинской ССР, невзирая на отсутствие в те времена личной мотивации к труду у народных масс.
Но какую политическую риторику наших действующих партий мы видим в общественной дискуссии сейчас? Что мы собираемся сделать главной регулирующей идеей современных украинских реформ? Парадоксально, но опять то же самое, что и в 1991 году! Дальнейшее укрепление прав собственности в Украине, что, безусловно, хорошо, и дальнейшую либерализацию украинской экономики, что катастрофично. Как будто той либерализации, которая началась у нас в 1991 году нам было мало, и мы хотим окончательно разрушить остатки нашей промышленности. Нам следует наконец понять, что промышленное развитие у нас отсутствует не потому, что у нас было мало свобод в экономике, а потому что у нас не было все эти годы правительственной промышленной политики! Это освобожденные немецкие предприниматели начинают заниматься технологиями, наши же или открывают рестораны и турагентства, или занимаются «распилом» госбюджетных средств. Так было в той же Южной Корее, пока ее не возглавил технократ Пак Чон Хи, и так же было в Сингапуре, пока его не возглавил технократ Ли Куан Ю. Все они были поклонниками активного вмешательства государства в частную экономику. Можно сказать, что по характеру своих действий они разделяли правосоциалистические взгляды: рыночная экономика и частные капиталы в обществе внизу, и государственный дирижизм, определение приоритетов промышленного развития вверху.
Наша украинская ментальность - не западноевропейская, нам также нужно проактивное в экономике государство. И не только нам. Даже послевоенная Европа стала во многом правосоциалистической по характеру отношений власти и экономики. Например, начиная с Конрада Аденауэра и Людвига Эрхарда, в Германии у власти постоянно сменяются социал-демократы и христианские демократы. И те, и другие - правые социалисты. Мы же по экономическому либерализму собираемся переплюнуть страны англо-саксонского мира. Но мы же не англосаксы! То, что работает у них, у нас не будет работать!
Вот, например, что говорит Эдвард Крубасик, ведущий комментатор по вопросам, связанных с промышленностью Германии, в прошлом член правления компании Siemens: «Германия использует технологическую базу, построенную еще в Средние века, как плацдарм для успешной деятельности в XXI веке». У нас в Украине были средневековые гильдии, как в Германии? Нет. Кроме того, от себя добавлю, Германия достаточно долго в своей истории существовала в виде мелких, самоопределяющихся феодальных провинций (вплоть до по историческим меркам недавнего 1871 года - года объединения Германии), способствующих селекции предпринимателей, стремившихся к успеху независимо, без помощи государства. Потому и сейчас, в Германии так много малых и средних компаний, даже в сравнении, например, с Францией. Наше экономическое прошлое кардинально отличается от немецкого, поэтому у нас должны быть и другие драйверы развития. Не будем же мы разваливать Украину на мелкие провинции только для того, чтобы развивать самостоятельность наших предпринимателей! Да и 400 лет нам никто в современном мире не даст. Пора, наконец, понять, что трудовые психологии немцев, французов, других европейцев и трудовая психология у нас, сформированы историей, и это изменить, вот так вдруг, за какие-то 20-40 лет, попросту невозможно!
Поэтому, мы серьезнейшим образом должны отнестись к современным открытиям национальной психологии от историков экономики, и практике современного мирового промышленного строительства. Дилетантов внутри нашей страны, предлагающих нам либеральную, в англосаксонском стиле, экономику, надо подвергать нещадной критике, так как это поводыри, которые заведут страну в такую пропасть, что мы потом уже никогда оттуда не выберемся. Мы и так уже, по минимальной зарплате, последняя страна Европы!
Только правосоциалистическая экономическая доктрина, в стиле Аденауэра-Эрхарда, Пак Чон Хи, Ли Куан Ю, может помочь Украине стать развитым государством. Поэтому, господа политики, садитесь за правильные учебники, когда пишете свои программы, если вы, конечно, хотите принести народу Украины пользу.