На каком этапе сейчас находится принятие французского закона о борьбе с дезинформацией?
Законопроект прошел первое чтение. Но вот дальше процесс застопорился: Сенат (верхняя палата парламента – ред.) отказал его утвердить. И сейчас мы работаем с Сенатом, чтобы он утвердил закон и вернул его нам для второго чтения.
Как сильно преобразился этот законопроект с момента внесения в парламент до момента его утверждения?
Проект закона было тяжело создать изначально. В том плане, что с одной стороны нужно защитить французов во время выборов. Но в то же время не отобрать свободу слова у журналистов. И затем в процессе обсуждения он еще очень сильно изменился - мы внесли в него очень много правок, направленных на улучшение.
В первую очередь мы старались улучшить механизм оценки фактов дезинформации: чтобы и судьи могли принимать ответственные и взвешенные решения, и журналисты могли свободно работать во время выборов. При этом защитить французов от фальшивой информации, которая может повлиять серьезно на выбор президента или парламента – что в свою очередь может повлиять на политику всей страны.
Для этого мы улучшили идентификацию фейков, определение что же это такое. В нашей интерпретации - это информация, которая специально искажается и затем используется для нанесения имиджевого вреда. И когда журналист (или СМИ), которые распространяют фейки, зависят напрямую или через посредников от иностранного государства. Например, как «Russia Today».
Сначала была идея, что действие закона распространяется на журналистов, которые зависят от иностранцев. А если, допустим, фейки распространяет независимый журналист, у которого с иностранным государством контракт только на один раз?
Так что нужно было найти соответствующую текущей ситуации схему.
Особенность закона еще в том, что мы потребовали у социальных сетей ответственность за тот контент, который они распространяют. Теперь соцсети обязаны показывать, за какую информацию заплатили: будь то йогурт или политика - это все реклама, за них платят и поэтому аудитория должна это видеть.
Сначала была идея распространить действие закона на полгода – потому что избирательные счета можно открыть за полгода. Но конституционно это не проходит, потому что мы все время полгода от каких-то выборов – а значит, ограничения будут существовать все время. А ведь нужно, чтобы была свобода слова.
Какие претензии у Сената возникли к этому законопроекту?
Сенат не проголосовал «против» закона, он просто заблокировал его. Во-первых, потому что Сенат на данный момент консервативный.
Во-вторых, из-за ревности: законопроект был подан не правительством, а парламентом.
И в-третьих, Сенат не поддержал законопроект из принципа: сейчас идет конституционная реформа, которая предусматривает уменьшение количества сенаторов и депутатов на следующие выборы.
Так что это проблема с законов в Сенате - сугубо политическая.
Вы говорите только об иностранных СМИ. А как быть с неправдивой информацией, которая становится французского происхождения. Условно говоря, если французский политик Марин Ле Пен озвучивает то же самое, что говорят в Кремле. Это будет нарушением закона?
У политика абсолютная свобода слова, он может говорить все, что угодно - даже самые резкие вещи. Особенно в парламенте.
А если СМИ потом опубликуют их заявления, то они подпадают под закон о дезинформации?
Нет, это считается настоящей информацией, потому она исходит от реального политика. Фальшивая информация - это когда берут часть правды, ее деформируют, чтобы сделать из нее какой-то кошмар или повлиять на общее мнение.
То, что Марин Ле Пен влияет на общественное мнение – это нормально, это демократия. Она должна иметь право говорить – ее партия не запрещена, у них есть электорат, который за нее голосует. Поэтому нельзя закрывать глаза и делать вид, что их не существует – нужно считаться с теми людьми, которые прислушивается к Ле Пен. Ведь если ее слушают и верят – значит, предыдущие президенты и депутаты где-то не дорабатывают.
Мы с этим боремся. Но она имеет право говорить, что хочет.
И когда Le Monde, Liberation или даже Russia Today повторяют ее слова, то это не считается фейком. Только в случае, если ее слова будут искажаться.
Не считаете ли Вы, что иностранные финансирования национальных политиков – оно такое же опасное по своим масштабам влияния на выборы, как и иностранное финансирование СМИ?
Я согласна с этим. В то же время структура финансирования политической пропаганды (у нас слово пропаганда употребляется в положительном смысле слова – как делать рекламу о себе) очень сильно ограничено законодательством.
Мы можем брать деньги в кредит на избирательную капанию. Например, лично мне банк не одолжил деньги на выборы и их пришлось одалживать у семьи. Марин Ле Пен же одолжила деньги в российском банке – при чем не у российского государства (это запрещено законом), а просто в российском банке. Она потом предоставляет документы, которые подтверждают сделку, счета и тп. И с этим мы ничего не можем сделать.
По вашим прогнозам - какова дальнейшая судьба этого законопроекта и когда он будет принят, а затем и имплементирован?
Я надеюсь, что мы таки договоримся с Сенатом, чтобы этот проект стал законом. Во-вторых, на нас ориентируются в других странах – вот в Украине, как Вы упомянули. И еще мы надеемся, что вся Европа пойдет по нашему пути, чтобы защищать своих граждан, свободу их выбора.
Что касается сроков его принятия, то надеюсь, что закон окончательно будет принят в следующем году. Хотя пока не решится вопрос конституционной реформы, договориться с Сенатом будет сложно.
То есть до выборов в Украине вряд ли успеете? Для нас ваш опыт - как путеводная звезда…
Мы надеемся. Но пока что ваши выборы - не приоритет определения расписания принятия нашего закона.