Это не колонка о Михаиле Саакашвили. Честно говоря, бывший президент Грузии, бывший губернатор Одессы, профессиональный революционер и подстрекатель ныне фигура столь незначительная в глобальных и региональных делах, что едва ли вообще заслуживает упоминания. И всё же, каждый новый протест, "заряженное" публичное заявление или новый поворот в маниакальной карьере Саакашвили призывают нас оценить и изучить яркость его звезды на небоскрёбе евразийской политики, а она становится всё более тусклой.
Будучи давним любимчиком западных сторонников, тот культ личности, который он культивировал, с большим энтузиазмом взращивался - и, возможно, по-прежнему беспечно поддерживается, когда он начинает сокращаться - армией заискивающих политиков, аналитиков и чиновников в американских и европейских столицах. Даже когда поддержка Саакашвили в его родной стране рухнула, западные оперативники и аналитики продолжали некритично обслуживать и "заступаться" за созданный им авторитарный аппарат, в то же время в частном порядке (а иногда и публично) подрывая его неизбежную пропаганду о предполагаемом кремлевском происхождении политических противников, которые победили его на выборах.
Тем не менее, это не колонка о Михаиле Саакашвили. Это о нас. Почему так много западных политиков и ключевых международных комментаторов так хвалят и уделяют столько внимания кому-то со столь пёстрым прошлым? Существовал ли когда-либо региональный политик настолько знаменитый со столь слабой историей успеха? В конечном счёте, история взлета и падений Саакашвили - это не о цветных революциях, или Украине, или Грузии, или России, или даже о нём самом, но об упорном торжестве "испорченного бренда" над реальностью.
Нет сомнений в том, что срок Саакашвили в Грузии привёл к стабильности и некоторому новообретенному процветанию в значительной части страны, но только благодаря необычному слиянию благоприятных условий: казалось бы, неограниченному политическому капиталу (который он быстро растратил); щедрой политической и экономической помощи Запада; и широкого контроля над органами государственной власти. Даже при этом режим Саакашвили спровоцировал массовые протесты менее чем через три года после его вступления на пост президента; спустя год произошла катастрофическая война (формализация и закрепление потери 20% территории Грузии); он был лишён власти в 2012 году, несмотря на обширные структурные преимущества.
И все же, невероятно, но известность Саакашвили на Западе сохранилась. Без президентского иммунитета Саакашвили получил убежище в Соединённых Штатах, где ему был предоставлен золотой парашют в качестве "старшего государственного деятеля" в Университете Тафтса, который был столь же щедрым, сколь и недолгим, так как университетская жизнь плохо соответствовала высокооктановым амбициям Саакашвили. Перебравшись в Украину, где его карьера вновь пошла вверх из-за Евромайдана и последующей российской агрессии, Саакашвили с готовностью присоединился к новому украинскому правительству и в итоге нашёл работу в качестве представителя президента в Одессе. Это тоже не продлилось долго.
Как оказалось, реформы тяжело осуществлять без примитивного политического консенсуса, имперских сил и крупных периодических вливаний западных денег. Разочарованный, Саакашвили восстал против президента Украины Петра Порошенко - его бывшего патрона и старого университетского приятеля - и, предсказуемо, по воле политического случая, оказался обвиняемым в сговоре с пророссийскими силами за свои личные амбиции, и теперь был сослан в Польшу.
В некотором смысле, вряд ли можно обвинить Саакашвили в том, что он поступает так, как поступает. На его плечах долго лежали прогнозируемые надежды и устремления западной демократической бюрократии, которая отчаянно добивалась либерально-демократического Исуса Христа, который приведёт Евразию к окончанию истории в западном стиле. Какими бы ничтожными ни были достоинства такого подхода, Саакашвили явно не подходил для этой работы, но его западные покровители и их представители на местах упорно продолжали прилежно раздувать предполагаемые полномочия Саакашвили на построение государства, в то же время закрывая глаза на его недемократические эксцессы.
Саакашвили, похоже, шёл от успеха к успеху, выиграв стипендию США по изучению права в Колумбийском университете, будучи завербованным в качестве министра юстиции Грузии и воспользовавшись пробуждением гражданского общества, кульминацией которого стала Революция роз в 2003 году и его президентство вскоре после этого. Будучи президентом, он получил всеобщее признание, президент Джордж Буш во время визита в 2004 году преждевременно окрестил его страну "маяком свободы", заинтересованность западных СМИ, международных делегаций и уйму прямых иностранных инвестиций. Когда в 2012 году всё рухнуло, Саакашвили и его сторонники с трудом могли поверить в это. Они всё ещё не могут.
Да и почему Саакашвили думать иначе, находясь в окружении блеющей, некритикующей системы? В СМИ Саакашвили редко упоминался без какой-либо ссылки на его учёбу в Колумбийском университете, профинансированную американскими налогоплательщиками. В Колумбийском университете, конечно, есть прекрасная магистерская программа по изучению права, но один год в элитарном западном университете вряд ли является достаточным квалифицирующим доказательством либерально-демократических инстинктов. Даже когда его президентство в Грузии по праву со временем потеряло свой блеск, защитники Саакашвили (и более чем несколько случайных наблюдателей) попытались создать искусственное раздвоение его пребывания у власти на автократический последний период и более розовые (каламбур) демократические ранние дни, как если бы массовые протесты в ноябре 2007 года и последующие репрессии произошли в каком-то вакууме.
Саакашвили является нелестным зеркальным отражением заторможенных и зачастую безуспешных попыток Запада осуществлять региональное вмешательство. Это не только притча о "подводных камнях" инвестирования в какого-нибудь человека, а и история, которая раскрывает неловкий синтез между высокой риторикой продвижения демократии и политически мотивированным стратегическим вмешательством. То, что Грузия сегодня напоминает электоральную демократию, лишь незначительно является продуктом западных усилий, а в некоторых отношениях может существовать только вопреки им.
Когда дело доходит до этого, то Саакашвили - обычный человек, попавший в чрезвычайные обстоятельства и, как выяснилось, желавший этого. Это не критика; в конце концов, многие из лучших среди нас, когда дело доходит до этого - обычные люди. В некотором смысле будучи так долго обременённым чрезмерными глобальными ожиданиями, его неудачи должны были вызвать наши симпатии и, возможно, даже жалость. Но, конечно, не нашу лесть.
Майкл Сесир, сотрудник международной программы по безопасности.
Оригинал статьи на Intellinews