Я никогда не имел особых иллюзий по отношению к народу, частью которого был. И не ожидал, что сотни или тысячи людей будут стоять у здания суда, где меня лишают молодости. Никто и не стоял. Разве что мой немолодой друг Виктор Платонович Некрасов.
Живший задолго до нас, в конце 12-го века теолог и философ Майстер Экхарт в одной из своих проповедей произнес: «Если бы здесь не было никого, кто мог бы меня услышать, я должен был бы сказать это стоящей передо мной церковной кружке».
Этим, и только этим отличается от жаждущего внимания к своей публичной смерти террориста человек, умеющий размышлять и трезво анализировать окружающий мир. Размышляющий и уверенный в своей правоте человек не нуждается в одобрении окружающих. Этим и только этим он опасен для тоталитарного или авторитарного правителя. Испытывая страх и горечь одиночества, можно оставаться последовательным.
К сожалению, политический режим моей страны на протяжении всех этих лет дарованной свыше независимости опирается на унаследованные от родителей страх и равнодушие, удобное для неучастия в общественной жизни. Громко артикулированное стремление к демократии плохо сочеталось с ликованием по поводу избрания президентом одного из главных тоталитарных чиновников прежней страны. Затем происходили не менее странные явления, например, искренняя, эмоциональная агитация некоторых бывших политзаключенных за избрание на пост президента прежнего руководителя карательного подразделения украинского КГБ, лично участвовавшего в преследовании инакомыслящих. Апофеозом незрелости населения Украины было, на мой взгляд, избрание президентом дважды судимого прежде чиновника.
Существуют реалии. Резко отличающие нас от тех государств, которые принято называть правовыми. Даже от бывших советских республик Литвы и Эстонии. Именно эти реалии вызывают у меня печаль и отвращение. Знаю, что рядом со мною испытывают эти чувства миллионы людей, которых наши высшие чиновники в своем кругу называют «папуасами» и «биомассой». Живя здесь с параллельным иностранным гражданством, и возвращаясь с короткими визитами на свою историческую родину в Чикаго.
Великий философ Хайдеггер спустя 700 лет после Майстера Экхарта вторил его мудрости: «Незванная, простота вдруг входит в людей, но нуждается в том, чтобы вызревать и цвести долго». Простота – это, в первую очередь, честность. Категория, всё еще редкая в моей стране. Человеческая жизнь конечна, её может быть недостаточно, чтобы увидеть проявления зрелости у современников.
Да, я пытаюсь ускорить процесс вызревания простоты в моей стране. И я уверен, что неназванное зло не может быть преодолено. Нисколько не сомневаюсь, что наш президент не будет писать мемуары и не назовет людей и обстоятельства, склонявшие его к совершению зла. Но об этом напишут другие, в том числе и те, кто сегодня подобострастно собирают крошки с барского стола. Так устроен мир, время имеет свойство доставать из тьмы многое, что никогда не было на свету публичности.
Кто-то из старых французских психиатров в 18-ом веке так ответил на вопрос, что такое психическая норма. Иллюстрацией нормы, сказал врач, всю свою жизнь изучавший болезни и пороки, является рантье, стригущий купоны. Мелкий, по сути своей человек, избегающий карьерных и иных рисков, не выделяющийся в толпе своих сограждан. В меру грешный, но даже грехи его – мелкие и осторожные.
Что ж, давно почивший в Бозе мой французский коллега бы не прав. Психическая норма явно шире и ярче скучной и скудной жизни рантье. Мальчик, стоящий в толпе привычных ко лжи сограждан и громко говорящий простую истину о голом короле, есть проявление психической нормы. Которая содержит и нравственную составляющую. Не лгать и быть искренним – совсем не психическая патология.
Я могу не успеть записать свою пьесу о Сизифе, продуманную еще в 70-ые годы прошлого века в советской лагерной неволе. И без того я успел в своей жизни многое. Мир не станет хуже или лучше без одной так и не записанной пьесы. Я не хочу лгать себе и своим соотечественникам. Потому что король действительно голый.