Чтобы попасть в город, построенный Андреем и Антоном, придется вынести за скобки украинский андеграундный коллектив «Вагоновожатые». Антон – его вокалист и автор текстов, Андрей – звукорежиссер. В остальном «Стишение» не имеет отношения к драйвовому контенту и яркой эстетике группы. Здесь звучит совсем другая музыка, работает другая драматургия и читаются другие тексты. «Стиши». Уникальная поэтическая единица, которая, если верить ее автору, придумала себя сама.
За три года жизни на счету проекта – два небольших тура по Украине и пара нелинейных побочных эффектов.
Первый – гастрольные фотографии, которые почти мгновенно появляются на страницах авторов в фейсбуке.
Второй – свойство многоэтажных стишей, которые и по форме, и по содержанию – отнюдь не не гэги в ситкомах, намертво застревать в голове. Кто после прослушивания, например, «Теста Люшера» не бормотал себе под нос: «Паспорт скукожился в воде соленой / Колонка от автора... стала колонной / Обзором новых альбомов и фильмов / Все то, что обычно попадает в спамфильтр / Крутани еще раз, должно получиться / Как...Как все это могло случиться», – пусть бросит камень в нападающих на городские ворота.
Третий – тихая истерика публики. «Масса эмоций, кайфа, мурашки от этих стихов». «Вживую. Искренне. Непередаваемо». «Музыка, которая хватала за руку и вела куда-то». «Лирика, которая заходила ко мне в разум». «Не знаю, как это правильно назвать».
С «правильно назвать» тут и вправду напряженка, начиная с двух очень разных авторов, продолжая сопротивлением Антона слову «поэт» по отношению к себе и заканчивая драматичным эффектом от материала в целом. Он обманчив.
Когда слушаешь «Стишение» не один раз, портрет лирического героя (нашего современника и жителя большого города, что важно) переживает крутую трансформацию. То и дело погружаясь в разноцветный урбанистический раздрай, в итоге, он оказывается вовсе не ходячей драмой, как кажется вначале, а человеком и даже музыкантом, удачно вписанным в актуальное время. С твердыми опорами на своем, четко и ясно маркированном месте: «вот наш угол, вот бочонок, табурет».
Если бы «Стишения» были не городом, а фильмом, он мог бы закончиться хорошо замаскированным хеппи-эндом. Для начала сгодился бы призрак Джона Донна и его переигранного «Стишениями» колокола («по ком стучит маятник» – Антон Слепаков). Для титров самое то – постер с лицом Хемингуэя. И бегущая строка с его сетами о главном:
«Самый важный дар для писателя – встроенный противоударный детектор дерьма».
«Все хорошие книги похожи друг на друга: они правдивее жизни».
«Мир – хорошее место, и за него стоит драться, и мне очень не хочется его покидать».
На «плод моей больной фантазии» можно не обращать никакого внимания. Материал позволяет. Первая часть «Стишений обстоятельств» Антона Слепакова существует в виде арт-бука. Новая книжка, говорят, не за горами. У каждого желающего есть и будет возможность добыть из этой истории своих личных призраков.
Поверьте, оно того стоит.
В «Стишениях» звучат два автора. Как вам удается синхронизировать такие самодостаточные миры? Знаю, что все начинается с текста. Вопрос к Андрею.
Андрей: Когда я получаю записанный текст от Антона и приступаю к работе над треком, я несколько раз прослушиваю его, стараясь уловить настроение, образы, связь с известными мне событиями и своими переживаниями в них. Начинаю с создания бита. Бывают и исключения, иногда начинаю с подбора гармонии.
В стишах, обычно, не одна эмоция и не один смысл. Музыка находит и подчеркивает главное, а иногда и создает ключевое настроение. При этом не глушит оттенки. Интеллектом, даже очень музыкальным, этого не добьешься.
Андрей: Да, я пытаюсь прочувствовать текст. Медленный он или быстрый, массивный или грузный, веселый, игривый. Или драматичный, задумчивый. Подбираю секцию перкуссии, ударные сэмплы, иногда петли, трансформацию их. Оставаясь в настроении трека, продолжаю наращивать аранжировку. Получаю законченный луп, множу его. Потом приступаю к деталям, очищаю от ненужного, добавляю акценты, нюансы, разрабатываю вариации основной темы и отходы от нее. Свожу дорожки и отправляю их Антону. Если нас обоих все устраивает – занимаюсь материалом для построения лайв-сессии.
Сколько времени это занимает?
Андрей: 3-4 часа каждый день.
После такого погружения эти треки, вам, наверное, как родные. Есть самый любимый?
Андрей: Меня цепляют тексты, наполненные особым драматизмом. «Ремарка», «Родинки», «Головоломка», «В курсе» и «Пес», с которого все началось. Отдельно выделю «Пижаму и штопор». За флэшбек в детство.
Антон, вы – музыкант, который пишет тексты. В стихах есть свой ритм, мелодия. Треки пишут другие авторы. В первых «Стишениях» – целый коллектив. Было ли такое, чтобы музыка вам категорически не подошла?
Антон: Музыкантом себя могу назвать отчасти. Опыт, интуиция, годы на сцене. Я всегда работаю с материалом, который создали другие люди, для меня это норма. Бывает, не совпадаю с авторами. Прошу внести правки. Но стараюсь как можно реже лезть на их территорию.
Любовь к особо драматичным стишам вас не задевает? Есть ведь и менее драматичные.
Антон: Нет, здесь нет конфликта. Самые удобные настроения для самовыражения - безысходность, боль, неудачи... Как правило, в эти промежутки все и случается.
«Стишения» – истории очень личные. Вы их читаете, проживая каждую строчку. Эта предельная интонация, живой срывающийся голос - испытание даже для слушателя. Что вы чувствуете? Не страшно выносить на публику такой материал?
Антон: Этим «Стишения» и отличаются от других моих текстов, – интимностью, лиричностью. О том, как это воспринимается, я просто не думаю. Я читаю. А когда читаю, переживаю катарсис. Для этого все и происходит, наверное.
Андрей, случалось ли такое, чтобы трек написался сразу, с первого прослушивания?
Андрей: Да, часто. Обычно одного-двух прослушиваний достаточно, чтоб поймать волну. Меня больше смущает, когда это происходит иначе, когда нужно слушать 5-10 раз. Тогда мне кажется, что я сочиняю умом, математично, а не из сердца. Откладываю работу до нужного состояния.
Самый сложный в этом отношении случай?
Андрей: Сложнее всего даются тексты, в смысл которых я не сразу въезжал, ловил не то настроение, писал не ту музыку. Так случилось со стишем «В курсе». Пришлось переделать. Теперь эта композиция одна из любимых. Сложно и с длинными текстами. Музыка должна оставаться фоновой, но при этом не наскучивать. Это достигается только серьезной проработкой деталей и вариаций. Занимает больше времени, но непреодолимых задач нет, поэтому в итоге все выходит.
Антон, что для вас город? Не какой-то конкретный, а вообще, само понятие?
Антон: Город – друг, которого давно не видел, а иногда, наоборот надоедливый подвыпивший собеседник. Довольно ревнивое существо. Иногда обидчивое, иногда всепрощающее. Глобальная метафизическая субстанция.
Глобальная метафизическая субстанция не может быть ревнивой и обидчивой, у нее нет таких свойств. Ревность и обидчивость – это человеческое.
Антон: Раньше, когда я не жил в этом городе, а только приезжал погостить, ощущал на физическом уровне, что мне бы лучше поскорее отсюда убраться. А иногда чувствовал радушие.
Вы жили в разных городах Украины, долго – в Днепре, но Киев – главный город для вас, вы не раз об этом говорили. Какая самая яркая ассоциация у вас со столицей?
Антон: Киев – это детство, запах исчезнувших домов и улиц, старый, много раз чиненый, грохочущий по улицам, трамвай. Я все время в этом городе. Много лет не живя в Киеве, не мог его забыть, он все время был рядом, внутри и очень близко. Собственно, об этом и стиш «Город».
Андрей, в детстве вы приезжали в Киев к бабушке. Дайте картинку воспоминаний. Если закрыть глаза, что первое всплывает на сетчатке?
Андрей: Больше всего любил и люблю Печерск. Мог часами с братом исследовать его. Особенно район Лавры и Парка Славы, пещеры. Броски фризби от монумента Славы вниз, Ботанический сад, парковая дорога, Аскольдова Могила, Мариинка. Запомнился день, когда я достал дедушку, и он провел для меня экскурсию по абсолютно всем станциям метрополитена – начали с Арсенальной, где мы оказались в 8-00. Аж в 15.00 вернулись домой.
Днепр – другое дело?
Андрей: В Днепре я жил в центре и больше всего времени проводил во дворе. Он у нас был сложный, многоуровневый и интересный, с ребятней. Игрища, спорт, велосипеды, строительство халабуд. Запомнилась детская борьба с несанкционированно установленными гаражами на месте специально спиленной для этого дела детской площадки. Гараж был вскрыт детьми с помощью лома в первый же день как консервная банка. На следующий день его убрали.
В прошлом вы – врач-психиатр. Каким образом вы из докторов переквалифицировались в музыканты? Что случилось?
Андрей: Если сказать просто – я отработал все, что был должен государству за свое обучение и не задерживался больше ни дня. До сих пор не жалею о своем решении. Быть врачом в нашей стране – дело очень непростое и неблагодарное. В случае психиатрии – еще и опасное. Мое мнение таково, что если это не твое призвание, если ты не врач от Бога, оставаться в здравоохранении не просто бессмысленно, но и опасно для твоих пациентов. Ответить себе на вопрос: «Зачем мне это?» я не смог и уволился. Это было в феврале 2013 года.
А с творчеством, и с музыкой, в частности, я с детства. В гостях у бабушки познакомился со старым аккордеоном Welmeister. По собственной воле закончил музыкальную школу. И с тех пор не останавливался в развитии. Играл в группах. Постепенно освоил современный электронный продакшн, немного концертировал с коллективами. Почувствовал силы писать музыку.
У вас только что закончился тур со «Стишениями обстоятельств» в восьми городах Украины. Какие впечатления?
Антон: Противоречивые. Где-то публика более адекватная, понимала, на что пришла. Где-то менее. Редко, но бывало и так, что не понимала, но в процессе проникалась нашим творчеством. Как одна возрастная пара в Черновцах. Пришли, сели, смотрели с недоумением, а под конец с уважением кивали.
Андрей: Многое зависело от организаторов. Чаще всего нас принимали хорошо, оставалось время побродить по городу, посмотреть достопримечательности, не заботиться о еде и транспорте.
Где понравилось больше всего?
Антон: Мне во Львовском театре кукол. Там была душевная атмосфера и замечательно принимали. И в Киеве тоже. Было по-домашнему тепло.
Андрей: Я не так остро все это чувствую, во всех городах на концертах утыкаюсь в аппаратуру, зрительный контакт с публикой у меня минимален. Не так важно, какой это город. Важнее, в каком настроении мы с Антоном.
«Человек – это канат, натянутый над пропастью», – говорил Заратустра. В проекте есть замечательная придумка – прищепки. Помню, начиналось все с фотографии – бельевая веревка с разноцветными прищепками. В туре вы развили идею. Как именно?
Антон: Да, у нас были прищепки с названиями и номерами композиций. Я начинал читать, развешивая листы с текстами на веревках, как бы давая им возможность просохнуть. Потом читал. В конце собирал листы, снимал прищепки. Раздавали их всем желающим после выступлений.
Много раздали?
Андрей: Да, больше двухсот штук. Охотно их разбирали. Даже появилась игра – гадание на прищепках.
После тура изменилось ли восприятие украинских городов? Андрей, чем является город для вас?
Андрей: Город – это, прежде всего, среда с людьми и построение отношений с ними. Непосредственный контакт очень важен в общении. У меня был опыт жизни в поселке некоторое время назад, когда общение давалось довольно тяжело – хороший опыт чтобы побыть с собой. Когда научишься быть с собой, можно учиться быть с другими людьми.