Сохранение человеческого «я» - путь к победе

Там, в этой борьбе, в этом психологическом противостоянии нужно было найти точки опоры, которые не покидают тебя и в будущем.

Фото: Національний Центр Правозахисту

Я помню пришли газеты. Было хорошее интервью с Мустафой Джемилевым. Он рассказывал про свои голодовки в Советском Союзе, сколько лет он сидел, какие были условия. Отдельно были статьи про людей, которые сидели за Украину: Черновол, Стус, и многие другие. И когда мне нужно было пойти на голодовку, то я вспомнил про Джемилева. Кстати это либо меня подвела память, либо опечатка в газете. Потому, что я до сих пор не совсем уверен, что это правда. Когда у Джемилева спросили сколько вы голодали? Он сказал, что голодал год и его могли кормить только капельницей. Но когда я столкнулся с тем, что должен на это пойти, то я понял: Мустава Джемилев, крымский татарин, смог. Почему я не смогу? Я буду голодать год. А там как будет по силам. Они уже капельницы или еще что-то будут ставить, будут чем-то поддерживать мою жизнь.

Сломан тот, кто прекратил идти в заданом направлении. То есть сломаность человека – это не объективное обстоятельство. Если человек сломан, это не условия объективные с которыми он столкнулся, кому-то повезло, кому-то нет. Нет это субъективный фактор. Он сам себя либо ламает, либо остается. И он идет дальше - его прощают или убивают. И в том случае если его прощают у него снова все в руках.

Если поломать режим, то только в этом маленьком нюансе не позволить им вписать тебя под их определение, их клише. Например, когда я с ними боролся, и какой-нибудь друг, который освобождался, в трусах выносил письма с описанием всего того ужаса, который там творится. Я знал, что если у него из трусов это все вытянут, то я труп. А если он выйдет, и это будет опубликовано, уже меня не тронут. Я знал, что таким образом победил лично я. Но я не отстоял все. Это следующий этап. Я всего лишь победил их с точки зрения той ниши, в которую они меня впихивали.

Самое главное, что преследует весь режим содержания, это лишить человека его человеческого «я», его сложного особенного «я». Поэтому ему говорят свою курточку туда на склад, вот фуфайка такого же цвета, как и у остальных. В сталинских лагерях даже фамилии и имена не разрешали писать, только номера. Тут уже поблажки: на определенном месте бирка с фамилией, номером отряда, и так далее. Чуть ниже бирка, или косо, криво - сразу рапорт и человека в подвал. Постоянно построение перед обедом, или ужином. Когда колона идет в столовую, ее время от времени останавливают, перестраивают, делают более организованные ряды и колона опять идет. Ну, как я это написал в одной своей статье, это делается для того, чтобы колоне не взбрело однажды в голову, что она может идти сама по себе.

Читайте головні новини LB.ua в соціальних мережах Facebook, Twitter і Telegram