А дальше начинаются чудеса. Гастроэнтеролог принимает только два дня – по вторникам и четвергам, с девяти до двух.
Постояв немножко в очереди в регистратуру и узнав номер кабинета (талончик не дают), я поднялась на пятый этаж.
– Кто к гастроэнтерологу? – бодро спросила я у пятнадцати сидящих перед дверью человек. После странной звенящей паузы отозвалась женщина: "Мы все".
– А последний кто?
– Там спрашивайте, – махнула она рукой куда-то вдаль.
Причина напряжения выяснилась довольно быстро. Люди приходили не в первый раз, отсиживали под дверью кабинета положенные четыре-пять часов и кротко уходили восвояси. К девяти часам утра очередь уже насчитывала более десятка больных. Гастроэнтеролог не справлялась с таким человекопотоком.
– Вот так эти медреформы и работают, – бухтел пожилой дядька в свитере, сидящий через кресло. – Из Америки это всё идёт, реформы эти.
– А министр как вам? – подхватила беседу женщина в очках рядом со мной. – Ну не министр, а эта, и.о. Супрун. Видели её? У неё говорят, нет никакого образования. Такая она, лет 57. Волосы у неё длинные белые, и она никогда их не закалывает, и пишет она неграмотно.
– Пишет неграмотно, но главное не это – американка же она! – поддержал дядька. – Подружка Парубия. На Майдане была, может перевязывала кого-то, вот он её министром и сделал...
Дверь в кабинет гастроэнтеролога распахнулась, очередь оживилась, но врач внезапно вышла и куда-то ушла, кинув на ходу стоящей перед дверью бабушке "Подождите". Раздался разочарованный вздох.
– Не попадём мы опять, – запричитала пожилая женщина напротив. – Позавчера так же было, просидели до двух, а в два она ушла. Эх, раньше надо было прийти.
– Кто крайний к гастроэнтерологу? – к кабинету подошла молодая девушка. Очередь тут же развеселилась.
– Крайний! Девушка, она до двух принимает.
– Я знаю, но еще только полпервого.
– Да посмотрите на нас, мы все туда, все, понимаете? Мы в одиннадцать пришли и еще сидим.
– А я в полдесятого!
– Вот, женщина в полдесятого! Женщина, перед вами много еще?
– Два человека.
– Вот, видите, полдесятого пришла и неизвестно, попадет ли. А врача вообще нет, она вышла.
Гастроэнтеролог вернулась спустя 40 минут.
– И чего я сижу? – вздохнула женщина рядом со мной. – Ясно же, что не попаду уже.
– Это потому что люди не нужны никому, – с горечью сказал дядька в свитере. – особенно старики, пенсионеры. Истребить нас хотят. Для этого всё и организовано. Реформы эти – всё для этого.
– Так хоть бы талончики давали! – воскликнула женщина в искусственной дубленке. – Хоть было бы понятно, сколько человек на прием пришло.
– А раньше давали... Это всё потому что коррупция, – сказал дядька в свитере.
– Да перестаньте, какая коррупция, при чем здесь коррупция, надоело уже это слово. – заспорили с ним женщины. – Никто же на этом не зарабатывает.
– Почему это оно вам надоело, вы что, в неё тоже вовлечены? – находчиво парировал дядька.
– Хорошо, смотрите, вот она уходила во время приёма по своим делам, разве так можно? – сказала женщина в дубленке.
– Не по своим делам, а вызывали её, не говорите глупости, – заворчал мужчина справа от меня. – Она просто внимательный врач, каждому уделяет время... Поэтому так долго.
На какое-то время в больничном коридоре воцарилась тишина.
– Кушать так хочется, – грустно сказала молодая женщина на другой стороне коридора. – А на первом этаже только пирожки. Нам с нашими диагнозами разве такое можно?
– При панкреатите вообще нужно есть каждые два-три часа, – поддакнула я, – а как это сделать, если тут четыре часа нужно сидеть?
– С собой, может, взять?
– Так нужно теплую перетертую пищу.
– Да кого волнуют наши проблемы? – подхватили люди в очереди. – Разве им интересно, что мы тут все больные.
– Девушка, – заговорщицки наклонился ко мне дядька в свитере. – Там на первом этаже кефирчик продают. Ну я не знаю, можно ли вам молочку, но если что...
– Спасибо, – благодарно сказала я. – Потерплю пока.
В два часа дверь кабинета открылась, оттуда раздался голос доктора:
– Приму еще одного человека.
– Ну всё, еще одного, можно идти, – люди покорно засобиралсь, прощаясь друг с другом, как старые знакомые. – До четверга, послезавтра увидимся.
– Подождите, – сказала я. – Тут на двери написано, что она принимает по средам в нечетные числа. Завтра же 17-е.
– Как? Завтра принимает? – все остановились. – Что ж, можно, значит, завтра прийти? Вот это хорошо! Может завтра и попадем.
– Подождите, я спрошу! – я стучу и заглядываю в кабинет. – Вы завтра принимаете?
Молодая симпатичная девушка в белом халате поднимает голову:
– Завтра? Завтра нет, в четверг приходите.
– Но тут написано, что по средам в нечетные дни...
– Да, написано... Но завтра я буду там... это... В общем, нет, завтра меня не будет.
– Не будет завтра. – разочарованно бурчат в очереди. – Надо пойти в регистратуру записаться. В прошлый раз записывали на 30-е января, сегодня значит на 1-е февраля.
– Может, до 1-го февраля у меня и панкреатит вылечится, – говорю я вслух.
– Ха-ха, а у меня камень из почек выйдет, – радуется моя соседка.
У регистратуры прощаемся, соседка решает записаться-таки на 1-е февраля. А я буду искать контакты врачей в платных клиниках.
В общем, когда там, говорите, запускается медреформа?