Удивительно, что он выжил после избиения, которое в качестве мести устроил конвой. Среди заключённых курсирует информация, что в Днепровский следственный изолятор его привезли в критическом состоянии, на грани жизни и смерти.
Да, периодически происходят попытки побегов при этапировании. Как правило, они заканчиваются провалом. Мне известен лишь один случай за последние десять лет, когда такой побег был успешным. Что бы о них не говорили, а конвоиры не зря едят свой хлеб и алгоритмы их поведения, заданные ещё в советские времена строжайшими регламентами должностных инструкций, до сих пор безотказно работают.
Первый раз меня заказали на этап в начале декабря 2011 года. Сейчас, спустя восемь лет, восторженное волнение, с которым я встретил это известие, кажется мне наивным и забавным. Тогда же я всерьёз радовался. Когда ты годами находишься в четырёх стенах, перспектива обычной поездки на поезде вызывает эмоции, сравнимые для вольного человека с кругосветным путешествием.
Перед этапом нас всех собрали в вонючем боксике. Раздали каждому сухой паёк - банку кильки в томате и буханку плохо пропечённого тюремного хлеба. Мы, словно вышеупомянутая килька, мариновались там, в ожидании дальнейшего маршрута, свыше трёх часов. Только тогда соизволили наконец прийти конвоиры, они обыскали нас и погрузили в воронок. Тут мы столкнулись с первыми неудобствами. Кузов старого ГАЗа был рассчитан на 21 человека - две больших секции по 10 и маленький стакан-одиночка в котором обычно возили "изоляцию" - женщин, обиженных или туберкулёзников. Нас же было 25 и все с сумками.
Не знаю как мы все туда поместились. Я сидел на чьих-то сумках. Прямо у меня перед носом, скрючившись, поместился зек в потёртой куртке. Я безуспешно пытался рассмотреть что происходит за окном, но сосед закрывал мне весь обзор, а подвинуть его было некуда. Автозак, как мартовский заяц, скакал по ухабам и бедолага, которому не досталось сидячего места, периодически падал то на меня, то на других заключённых, сидевших на лавках по бокам. И зеки, и конвой дружно материли водителя, особенно при резких торможениях.
Минут через 10 мы прибыли на огороженный участок возле вокзала. Воронок стал практически впритык к вагону. Нас сильно торопили. Внизу лаяла служебная собака. Перед тем, как перепрыгивать, я задержался на миг - оглянулся по сторонам. Там стояли солдаты в чёрном с белой надписью "МІЛІЦІЯ" на униформе. Один из них держал на поводке крупную овчарку. Конвоир, следивший за выгрузкой толкнул меня в спину и крикнул: "Пошёл! Не задерживай!". Прыжок - и я поспешил вглубь вагона.
Зеки зовут его "столыпинским", или просто - "столыпин". Бытует ошибочное мнение, что премьер-министр Пётр Столыпин ещё во времена царской России ввёл данный тип вагона для перевозки заключённых. На самом деле при Столыпине приобрёл популярность пассажирский вагон упрощённой планировки, который предназначался для транспортировки крестьян-переселенцев в Сибирь и на Дальний Восток. В ранние советские времена заключённых возили в обычных товарняках с небольшой дыркой в полу под туалет, а современный "столыпин" это скорее продукт поздних сталинских и хрущёвских времён.
Он напоминает своим устройством обычный плацкарт. Примерно четверть вагона тоже как в обычном плацкарте - это помещение для конвоя. Со стороны коридора окна в нём зарешёчены. В той части, где содержатся заключённые, их нет вовсе. Пассажиров везут в купе, которые закрываются сдвигающейся в сторону решётчатой дверью.
Сами купе бывают двух видов. Совсем маленькие - трое деревянных нар и узкий проход. Третьи - там, где обычно возят багаж. Мы в таком ехали в Донецк всемером. И побольше - двое трёхэтажных нар и дополнительные нары-крышка, которая закрывается на уровне второго этажа, образуя что-то вроде сплошного настила с небольшим люком для спуска вниз. В таком я ехал обратно и нас там было тринадцать.
Есть нечто гораздо хуже, чем теснота - табачный дым. Почему-то большинство заключённых, входя в боксик, воронок, купе поезда или иное другое новое место, считают своим долгом сразу закурить. Десятки курильщиков в замкнутом пространстве быстро превращают его в подобие газовой камеры. Открывать окно конвоир отказывается по той логичной причине, что зима, на дворе мороз. Кипяток он, однако, носить не желает, поэтому в соседнем купе особо упорные чифиристы варят чай на "факелах". "Факелом" называется цилиндр из простыни, полотенца или любой тряпки. Его специальным образом сворачивают, так, чтобы по центру проходил воздух, и поджигают. И в сизый сигаретный туман вплетаются чёрные нотки копоти.
Потом все дружно начинают требовать вывести их в туалет. Обычно эта процедура происходит крайне нерегулярно, не более 2-3 раз за этап. Заключённых водят по одному под конвоем из 3-4 солдат, а тех, у кого на деле стоит красная полоса "склонен побегу и нападению" ещё и заковывают в наручники. Солдаты стоят под дверью и торопят: "Нечего задерживаться! Очередь!"
...Гораздо веселее ехать летом. Окна открыты и через них можно рассмотреть яркую зелень лесов вперемешку с редкими постройками. Конечно, можно простудиться от постоянного сквозняка, но это не столь большая плата за возможность так близко увидеть столь далекую свободу. На станциях зеки видят девушек в лёгких летних нарядах и ведут себя как дикари - свистят и кричат им.
Когда бы не происходил этап - он всегда к изменениям. Под мерный стук колёс приходит осознание, что уже не будет так как раньше. А будущее, каким бы оно ни было, ты всегда творишь сам.